Валентин Ежов, Рустам Ибрагимбеков. «Белое солнце пустыни». Киноповесть

— Обидится?! — Сухов вздохнул. — Сколько раз тебе объяснять: нам полагается только одна жена. Понятно? Одна.

Гюльчатай удивилась.

— Как же так — одна жена любит, одна жена пищу варит, одна одежду шьет, одна детей кормит — все одна?

— Ничего не попишешь.

— Тяжело, — сказала Гюльчатай.

— Конечно, тяжело, — вздохнув согласился Сухов. И опять, в который уже раз за время его странствий по пустыне, предстала перед его глазами Екатерина Матвеевна, законная супруга. — Ладно, ладно. Спокойной ночи. Завтра поговорим. — Сухов спихнул со своих колен Гюльчатай...

А когда он под утро задремал ненадолго, приснилось ему, что сидит он на зеленой лужайке в окружении своих многочисленных жен общим числом в десять человек — гарем плюс незабвенная Екатерина Матвеевна.

Жены, как полагается, одеты в нарядные платья, на головах у них цветастые платочки, и все заняты делом: кто шьет, кто прядет... А посреди всех их, окруженный вниманием и лаской, сам он, Федор Сухов, восседает. В красной чалме и в обнимку с любимой Екатериной свет Матвеевной... Чай пьет из пиалы...

В это время отряд Абдуллы выехал на берег и резвым шагом приближался к баркасу. Когда первые всадники поравнялись с нефтяными баками, раздались крики унтера:

— Гляньте!.. Ибрагим! Его халат!..

Подхватив на ходу меховую папаху, унтер подскакал к Абдулле.

— Бедный Ибрагим, — сказал Абдулла.

Унтер протянул папаху Абдулле.

Тот повернулся к Саиду.

— Пока я их не возьму, ты останешься здесь, — сказал он сурово.

Пришпорив коня, он поскакал к Педженту.

Часть бандитов поскакала за ним.

Сопровождавшая Саида четверка сняла с него винтовку и кинжал...

Сухов все еще подремывал на крыше музея и, как всегда, в мыслях, писал своей супруге: «А еще хочу приписать для вас, Катерина Матвеевна, что иной раз такая тоска к сердцу подступит, клешнями за горло берет. Думаешь, как-то вы там сейчас? Какие нынче заботы? С покосом управились или как? Должно быть, травы в этом году богатые... Ну да не долго разлуке нашей тянуться. Еще маленько подсоблю группе товарищей, кое-какие делишки улажу и к вам подамся...» Тут Сухов проснулся. Вскочил на ноги. К этому времени бандиты Абдуллы уже окружили крепость. Вышедший прогуляться за ворота Петруха попытался открыть по ним стрельбу. Но, к счастью, винтовка его опять дала осечку. Банда промчалась мимо, не заметив его в старой полузасыпанной траншее...

Абдулла, соскочив с коня, направился к воротам музея... Стремительно поднялся по лестнице. У вывески «Общежитие первых свободных женщин Востока» он задержался. Прочитав ее, вошел к женщинам. Сопровождавшие его нукеры остались у дверей. Жены Абдуллы, сбившись в кучу, жались в угол.

— Станьте каждая у своей кровати! — приказал Абдулла. Женщины подчинились.

— Джамиля, разве тебе плохо жилось у меня? Почему ты опозорила мое имя?.. — спросил Абдулла. В мрачном голосе его вдруг проскользнули грустные нотки. — Разве я не любил тебя? А ты, Зумруд! Обидел ли я тебя хоть раз? Почему ты не умерла, когда тебе предложили стать бесчестной? Разве ты не клялась мне в том, что всегда будешь мне верной женой... А Гюльчатай? Помнишь ты тот день, когда впервые пришла в мой дом?

Женщины кутались в чадры, но Абдулла безошибочно узнавал каждую из них.

— Почему вы встали на путь бесчестия? Почему обесславили мое имя и покрыли его позором?

— Мы были верны тебе, господин, — тихо сказала Джамиля.

— А кто поверит этому?! — спросил Абдулла. — Да простит меня Аллах, но нет вам прощения, женщины. Пришел ваш час. — Абдулла спустил предохранитель своего маузера. Сзади донесся легкий шорох. Обернувшись, Абдулла увидел в узком окне общежития Сухова. Он сидел на подоконнике, сзади него висела веревка, в руках он держал револьвер.

— Руки вверх и лицом к стене! Быстро! — приказал Сухов.

Абдулла поднял руки.

— Брось оружие. Обернешься — стреляю, — ласково добавил он.

Абдулла вынужден был подчиниться.

Сухов пинком ноги отворил дверь общежития и наставил револьвер на двух нукеров, стоявших на часах. Приказал им бросить оружие и встать лицом к стене. Те тоже подчинились. Сухов подвел Абдуллу к барьеру галереи так, чтобы он был виден со двора стоявшим там бандитам. — Прикажи им сложить оружие, — громко скомандовал Сухов Абдулле. — Или я отправлю тебя к Аллаху.

Бандиты, увидев Абдуллу, взятого на мушку, растерялись.

— Ты слышишь меня? — спросил Сухов. — Говори.

Абдулла молчал. Тогда заговорил Сухов:

— Вы должны все погрузиться на баркас и морем уйти из Педжента. Я передам вам его, — Сухов показал на Абдуллу, — когда вы отчалите от берега. Ясно? А теперь освободите двор! Чтобы ни души здесь не осталось!.. Вы тоже катитесь отсюда! — приказал Сухов нукерам, стоявшим лицом к стене.

Бандиты очистили музей. Сухов подтолкнул Абдуллу, и они пошли на первый этаж музея, к «зиндону» — подвальной тюремной комнате с небольшим зарешеченным оконцем и дверью, запирающейся снаружи на железный засов.

К ним подбежал Петруха.

— Останешься здесь, — приказал ему Сухов, после того как дверь за Абдуллой была заперта. — А я схожу на берег. Поглядим, что делают бандиты.

Бандиты готовились к отплытию. Они грузили на баркас тюки с награбленным добром, запасались в дорогу провизией, на огне нескольких больших костров поджаривались бараньи туши. Сообщение о пленении Абдуллы привело банду в замешательство. Все вскочили на ноги, прекратили погрузку, засуетились.

Саид сидел у костра, когда первый примчавшийся из крепости бандит выкрикнул задыхающимся голосом:

— Абдуллу украли!

К берегу, выполняя условие Сухова, скакали еще полтора десятка всадников. Саид встал. Подошел к ближайшему бандиту и спокойным, но быстрым движением вытащил у него из-за пояса револьвер. Приставив дуло к заросшему подбородку растерявшегося от неожиданности бандита, Саид снял с его плеча и винтовку.

— Не говори никому, не надо, — доброжелательно, почти ласково посоветовал он ему и, продолжая держать под прицелом, отступил на несколько шагов, чтобы вскочить на своего коня.

<< [1] ... [3] [4] [5] [6] [7] [8] [9] [10] [11] >>